Не было ещё инаугурации, а знаменитая «трампистика» полезла уже из всех щелей:
- Дональд Трамп пригрозил странам БРИКС пошлинами в 100% за отказ от доллара:
«Мы требуем от этих стран обязательства не создавать новую валюту БРИКС и не поддерживать никакую другую валюту для замены могущественного доллара США, иначе они столкнутся с 100% пошлинами»
- До этого Трамп выражал свое негодование по поводу решений других стран отказаться от доллара. В интервью CNBC в марте он заявил, что не допустил бы ухода стран от доллара, сравнивая это с «поражением в революционной войне» и считая, что это нанесет ущерб США.
- Трамп объявил своим главным врагом таинственную банду Трен-де-Арагуа (Tren de Aragua или TdA). Которая якобы проникла в США, аж в 16 штатов, в которых проживает большая часть населения США, однако... Это якобы транснациональный криминальный синдикат, согласно заявлениям Министерства внутренней безопасности США.
Как бы внутри БРИКС создавалась своя система взаиморасчётов, не имеющая отношения к $, чтобы проводимые транзакции не зависели от банков привязанных к эмитенту этой валюты — ЦБ США. Это сложно причислить к попыткам создания собственной валюты, даже при очень большом желании. Только упоротые популисты СМИ могли эту активность воспринимать как появление новой валюты.
Эта своя система взаиморасчётов может оперировать самыми разными валютами. Позволяя осуществлять выбор исходя из контекста и нюансов каждой отдельной сделки. Если по национальным валютам участников ещё нет механизма хеджирования рисков, то опираться на $ во взаиморасчётах. Тем самым никто и от $ как такового не отказывается — не запрещает его для взаиморасчётов между участниками БРИКС, не декларирует перехода на использование национальных валют. Не потому что страны участницы БРИКС боятся прогневать какие-то там США, а потому что очень дорого устраивать обмен пулами национальных валют и создание механизмом хеджирования валютных рисков. А появление некой своей валюты требует настолько объёмной работы, что физически её не осуществить и за два срока президентства в США.
Масштабы деятельности банды TdA в США явно сильно преувеличены — так проще отчитываться потом о борьбе с этой самой деятельностью и отвечать за эффективность мер по предотвращению таковой.
Например, в штате Вайоминг, где согласно официальным уверениям банда якобы плотно обосновалась, реально задержали всего одного преступника, которого лишь только подозревается в принадлежности к Трен-де-Арагуа.
Сперва подымаешь контролируемо шумиху в СМИ, устраиваешь бурю в стакане, появляется общественный заказ граждан к органам власти «навести порядок», а после этого якобы проведя большую и сложную работу отчитываешься, предъявляя как бы результаты. Обществу нужна трагедия с участием в государственных делах и влиянии на чиновников с истеблишментом? Вот оно это получает, а степень офигения того же самого TdA с таких мифов мало кого интересует.
Этот самый Дональд Трамп может и лучше ходячего полоумного Байдена, используемого в качестве марионетки и ширмы. Но добро пожаловать снова в реальность, где якобы нет тоталитарного общества, но почему-то вечно царствуют определённые стереотипы с извращёнными нормами.
Осталось дождаться, когда в системе речи и языковых высказываниях будут активно подменяться одни понятия другими. Не далеко осталось, раз успехи государственных структур теперь строятся на ловкости рук и цветном дыме с зеркалами.
Особая, исключительная нация, проваливается в эдакий мир по Оруэлу, снова и опять:
- ВОЙНА — ЭТО МИР
- СВОБОДА — ЭТО РАБСТВО
- НЕЗНАНИЕ — СИЛА
Цензура с подменой во имя всего хорошего и всего правильного уже очень давно процветает в США и не является чем-то новым. Вот история от автора «451 градус по Фаренгейту», некоего Рэя Бредбери:
Klicke zum Öffnen/Schließen
«... Сжечь книгу можно разными способами. В мире полно людей, бегающих с зажженными спичками. Каждое меньшинство, будь то баптисты / унитарии / ирландцы / итальянцы / движение за права восьмидесятилетних / дзен-буддисты / сионисты / адвентисты седьмого дня / движение в защиту прав женщин / республиканцы / Международная церковь истинного евангелия, – все они полагают, будто обладают волей, правом и обязанностью обливать книги керосином и поджигать запал. Каждый полудурок-редактор, считающий, что стоит у истоков всего этого скучнейшего литературного бланманже, всей этой незаправленной литературной каши, всего этого пресного литературного теста, постоянно вылизывает свою гильотину, приглядываясь к шеям авторов, которые осмеливаются говорить не шепотом или писать что-нибудь посложнее прибауток.
Капитан-Пожарный Битти в моем романе «451° по Фаренгейту» описал, как поначалу книги сжигались именно меньшинствами, каждое из них выдирало страницу или абзац сначала из этой книги, потом из той, пока не наступил день, когда в книгах осталась одна пустота, мозги захлопнулись, а библиотеки закрылись навсегда.
«Закроешь дверь – они идут в окно, окно закроешь – валят через дверь». Это слова одной старой песни. Они как нельзя более подходят к стилю моей жизни, потому что новые мясники-цензоры появляются каждый месяц. Всего шесть недель назад я обнаружил, что редакторы, уютно устроившиеся в издательстве «Баллантайн Букс», уже много лет кромсают мой роман, опасаясь, что он «заразен» для молодых читателей: кусочек за кусочком они вымарали в общей сложности 75 фрагментов. Об этой изощренной иронии судьбы – ведь мой роман как раз и посвящен цензуре и сжиганию книг в будущем – мне сообщили не кто иные, как школьники, прочитавшие роман. Новая редакторша «Баллантайн Букс» Джуди-Линн Дел Рей недавно распорядилась, чтобы весь текст книги был набран заново, сейчас издание готовится к печати и выйдет в свет нынешним летом – со всеми чертыханиями и проклятьями на прежних местах.
И, наконец, последнее испытание для старого Иова Второго: месяц назад я послал свою пьесу «Левиафан-99» в один университетский театр. Пьеса эта основывается на мифологии «Моби Дика» и посвящена Мелвиллу, там фигурируют экипаж ракеты и их слепой капитан, которые отправились в рискованное космическое путешествие, чтобы встретиться с Большой Белой Кометой и заблаговременно уничтожить эту истребительницу человечества. Нынешней осенью в Париже состоится премьера моей пьесы – уже в виде оперы. Пока суд да дело, университетский театр отвечает мне, что вряд ли рискнет поставить мою пьесу – ведь в ней совсем нет женщин! И если даже факультет драматургии все-таки осмелится на постановку, то в университетском городке найдется немало дам, ратующих за поправку о равных правах женщин, которые ринутся на сцену с бейсбольными битами!
Истирая в крошку коренные зубы, я написал письмо, в котором предположил, что отныне, очевидно, мы больше не увидим на сцене ни «Ребят из оркестра» (нет женских ролей), ни «Женщин» (нет мужских). А если посчитать по головам, мужским и женским, то мы не увидим и большую часть шекспировских пьес; особенно полезно считать строчки – сразу убеждаешься, что все хорошее у Шекспира говорят мужчины!
И еще я написал в том письме, что они могут играть пьесы по очереди: одну неделю идет моя вещь, а следующую неделю – «Женщины». Они, наверное, решили, что я пошутил; впрочем, я сам до конца не понял, шутил я или нет.
Потому что мы живем в безумном мире, и он станет еще безумнее, если мы позволим меньшинствам – будь то карлики, или гиганты, орангутаны или дельфины, ядерные психи или певцы чистой воды, компьютерные фанатики или неолуддиты, простаки или мудрецы – вмешиваться в эстетику. Да, реальный мир – это игровая площадка, где могут собираться какие угодно группы, и им вольно сочинять свои законы или отказываться от них. Но кончик носа любой моей книги, любого рассказа, любого стихотворения – это то место, где их права заканчиваются и начинаются мои территориальные императивы: управляй и властвуй. Если мормонам не нравятся мои пьесы, пусть пишут свои собственные. Если ирландцам ненавистны мои дублинские рассказы, пусть берут напрокат пишущие машинки. Если учителя и составители школьных учебников по грамматике полагают, что от моих зубодробительных фраз у них расшатываются молочные зубы, с которыми только кашку впору кушать, пусть едят черствые кексы, вымоченные в бездарном слабеньком чайке их собственного производства. А если интеллектуалы-«чиканос» хотят перекроить мой рассказ «Чудесный костюм цвета сливочного мороженого», чтобы он превратился в «зут»[40], то пусть у них расстегнется пояс и свалятся штаны.
Давайте посмотрим правде в глаза: авторские отступления – это душа ума. Лишите философских отступлений Данте, Мильтона или тень отца Гамлета, и от них останутся только иссохшие кости. Лоренс Стерн когда-то сказал: «Отступления, бесспорно, подобны солнечному свету; они составляют жизнь и душу чтения. Изымите их, например, из этой книги, – она потеряет всякую цену: холодная, беспросветная зима воцарится на каждой ее странице; отдайте их автору, и он выступает, как жених, – всем приветливо улыбается, хлопочет о разнообразии яств и не дает уменьшиться аппетиту».
Короче говоря, не оскорбляйте меня усекновением головы, обрубанием пальцев или выкачиванием воздуха из легких, как вы запланировали поступить с моими сочинениями. Голова мне нужна, чтобы отрицательно качать ею или утвердительно кивать, руки – чтобы размахивать или сжимать в кулаки, а легкие – чтобы кричать или шептать. Я не отправлюсь, выпотрошенный, с покорностью на полку, чтобы стать не-книгой.
Эй, боковые судьи, возвращайтесь на трибуны! Рефери, бегом в душевую! Это моя игра, я подаю, я бью битой, я ловлю мяч. Я сам бегу по полю. К заходу солнца я либо выиграю, либо проиграю. А на восходе выйду опять и снова попробую показать, на что я способен.
И никто меня не удержит. Даже вы.»
———
40 Чиканос – американцы мексиканского происхождения. «Чудесный костюм цвета сливочного мороженого» относится к числу т. наз. «мексиканских» рассказов Р. Брэдбери. «Зут» – костюм, состоящий из длинного широкоплечего пиджака, мешковатых, зауженных внизу брюк на подтяжках и широкополой шляпы; ко всему этому еще полагались карманные часы на длинной цепочке. Был популярен в 1940-е годы, особенно среди латиноамериканской и негритянской молодежи больших городов.
— и датировано сказанное аж 1979 годом.
#
политика #
БРИКС #
BRICS #
lang_ru
